Хамовнический районный суд (Город Москва)

«04» сентября 2012 года

17 августа 2012 года вынесла по первой инстанции обвинительный приговор по уголовному делу по обвинению Надежды Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерины Самуцевич, так называемое дело Pussy Riot, в совершении преступления по ст.213 ч.2 УК РФ, предусматривающей уголовную ответственность за совершение хулиганства, совершенного по мотивам религиозной ненависти и вражды по мотивам ненависти в отношении какой-либо социальной группы, группой лиц по предварительному сговору, признав их виновными в совершении указанного преступления и назначив наказание в виде двух лет лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима, каждой.

По мнению Редакции сайта, действиям осужденных можно давать различную морально-нравственную оценку, но ни как не уголовно-правовую, поскольку эти действия в ХХС не отвечают признакам вмененного им преступления, в первую очередь такому из них, как общественная опасность совершенного деяния. Совершенно очевидно, что их действия, согласно приговора, расчехлить гитару, пытаться играть на ней, в течении одной минуты прыгать, задирать ноги, имитируя танцы и нанесение ударов кулаками по воображаемым противникам, в одежде имеющей яркую разноцветную окраску и открывающую различные части тела (руки, плечи), с защитными масками на лицах вызывающе-яркой расцветки, проще говоря в клоунской одежде, при этом совершенные, безусловно, в общественном и общедоступном месте, не представляют никакой общественной опасности. Вторым признаком, позволяющим считать деяние преступлением, является противоправность совершенного деяния, или, другими словами, преступность деяния, то есть установленный Законом запрет на совершение такого деяния. И здесь, совершенно очевидно полное отсутствие данного признака, поскольку действующее уголовное законодательство РФ, не предусматривает ответственности за действия против РПЦ и порядка отправления вероисповедания, установленного этой самой РПЦ, или так называемые  «церковные преступления», уголовная ответственность за которые была отменена в Российской империи еще в октябре 1905 года, то есть свыше ста лет назад, с введением в империи свободы вероисповедания. Поэтому термины приговора, например, основополагающее и наиболее священное место, богохульный и оскорбительный для верующих и священнослужителей текст песни, незаконно проникли в огороженную часть храма, предназначенную для совершения религиозных обрядов, перемещались по солее и амвону, вход на которые посетителям строго запрещен и т.д. и т.п., могли бы быть применены судьей Сыровой тогда, когда ни ее, ни родителей ее и в проекте не было. Напомним еще раз, РПЦ является общественной религиозной организацией, правила поведения в которой обязательны лишь для членов этой организации и верующих, которые могут нести только моральную ответственность за несоблюдение или нарушение церковных и религиозных канонов. К этому еще один факт из истории, о которой вспоминают чиновники тогда, когда им выгодно, причем всегда «передергивая» факт в свою пользу. РПЦ была отделена от государства декретом Совета народных комиссаров "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" от 23.01.1918 года. Действующая Конституция РФ в точности повторяет положения декрета СНК в отношении религии и церкви, что определяет приговора судьи Сыровой, ко всему прочему, еще и как антиконституционный. Обсуждая вопросы вины осужденных, также совершенно очевидно, что не было у них никакой религиозной ненависти и вражды, поскольку целями их действий являлись протест и выражение своей гражданской позиции по отношению к власти и лично Путину, а также руководству РПЦ, в открытую агитирующему среди прихожан за эту самую власть, как Богом данную. Достаточно услышать их последние слова перед вынесением приговора, и все становится понятным. Тем самым, вопреки всем материалам дела и доказательствам, включая доказательства обвинения, подтверждающими невиновность осужденных в полном объеме, а также вопреки уголовному законодательству и Конституции РФ, в силу чего, будучи обязанной вынести оправдательный приговор, судья Сырова предпочла вынести обвинительный приговор. При этом, наверно, еще и гордится «гуманностью» своего приговора, так как назначила осужденным наказание в половину того, какое просил назначить им прокурор (гособвинитель). Не хотелось бы применять пафосных выражений, что данный приговор следует рассматривать, как приговор церкви и власти, и т.п., вместо чего мы приведем несколько мнений на эту тему. 

1 мнение:

С точки зрения обезличенной судебной статистики и закономерностей поведения российских судей процесс над Pussy Riot вполне типичен. Марина Сырова пришла в судьи из прокуратуры, как и 17% ее коллег в сегодняшнем судебном корпусе(еще 16% пришли из следственных органов и милиции). Мотив такой карьеры прост — высокая пенсия, установленная судьям после 2003 г., и тот факт, что стаж в прокуратуре и следствии засчитывался в судейский стаж. Но хотя из прокурорских в судейские шли уже в зрелом возрасте, до хорошей пенсии надо еще дослужиться без эксцессов, а обвинительный приговор — наиболее рациональная стратегия для достижения этой цели. Риск отмены вышестоящим судом минимален, усилий по написанию такого приговора в несколько раз меньше(по сути, это редактирование обвинительного заключения, написанного следователем), нет конфликта с прокурором района и его заместителями, к тому же бывшими сослуживцами или однокурсниками.

Обвинительный приговор в российском суде гарантирован институциональным устройством судебной системы и кадровым отбором. Пока эти вещи не будут реформированы, конституционные положения о независимости судей(глава 7 Конституции РФ) и положение УПК о состязательности сторон(ст. 15) останутся бумажными фикциями.

Моральный консенсус

Но процесс над Pussy Riot, конечно, особый, а не среднестатистический. Это вполне себе показательный исторический процесс, в котором судья Сырова выступила как политик. Оставим в стороне шитые белыми нитками юридические трюки, на которых держится доказательство наличия у подсудимых мотива религиозной ненависти и вражды и благодаря которым их действия квалифицированы как оскорбление и унижение христиан и православной веры, а не как политический протест, на чем настаивали подсудимые.

Текст приговора изобилует оценочной моральной лексикой (десятки раз употребленные прилагательные«непристойный»,«кощунственный»,«вызывающий» и т. п.) и постоянными отсылками к воображаемому сообществу, которому нанесен ущерб и на защите интересов которого явно и недвусмысленно стоит судья Сырова. «Совершенное хулиганками оскорбление религиозных чувств и унижение человеческого достоинства такой значительной социальной общности — это реальная угроза гражданскому согласию», — пишет Сырова в приговоре, и этот ход мысли повторяется практически на каждой странице. Она то вкладывает его в уста потерпевших (свечницы, охранника, алтарника), то сама обвиняет подсудимых в том, что они«посягнули на равноправие, самобытность и высокую значимость христианства для большого количества наций и народов».

Вчитываясь в приговор, понимаешь, что действительная функция судебного процесса и лично Сыровой — социальная, а не правовая. Это усиление солидарности определенной социальной группы, ее мобилизация на защиту интегрирующих ценностей, выраженных прежде всего в религиозных запретах и сакральных пространствах. В отличие от современных обществ, где закон защищает права личности, в традиционных обществах закон был призван обеспечивать механическую солидарность общества, превращая моральные проступки в уголовные преступления и жестоко карая тех, кто нарушал моральные запреты. Социологи уже было забыли классика Эмиля Дюркгейма, исследовавшего переход Европы от традиционного общества к современному индустриальному. Согласно его теории закон служит инструментом принудительного обеспечения морального консенсуса. Дюркгейм был немного мистиком, у него общество было материальной силой, вещающей через отдельных людей и диктующей им, как поступать.

Мобилизация социальной базы

В России сейчас на реакцию консервативного социума накладывается политическая технология. Читая приговор, отчетливо понимаешь, что публичность и широкий резонанс, которого можно было избежать, отделавшись порицанием или скорым штрафом, являются не глупостью власти, а средством объединения и мобилизации ее социальной базы. В данном конкретном случае обвинительный приговор, вынесенный Сыровой, это не обычный судейский кивок прокуратуре, а политическое действие.

Каков результат? Данных опросов об отношении россиян к приговору еще нет, но опросы «Левада-центра» во время судебного процесса показывают, что большинство считали, что суд над Pussy Riot был справедливым, объективным и беспристрастным(определенно да — 11%; скорее да — 33%; скорее нет — 13% и определенно нет — 4%). Доля раздраженных и неприязненно относящихся к участницам панк-группы значительно выше доли нейтральных и сочувствующих. Что важно — среди раздраженных процент тех, кто считает этот суд объективным и справедливым, в три раза выше(63%), чем среди тех, кто относится к Pussy Riot сочувственно(21%). То есть девушек судили по справедливости, понимаемой через призму социальных сентиментов большинства. Сам публичный процесс помог артикулировать эти сентименты и превратить их в источник социальной солидарности — именно так в традиционных обществах работают уголовные репрессии. А политическое использование этого механизма — дело техники.

Говорить о том, что процессом на Pussy Riot власть роет себе могилу, явно преждевременно. Она пытается укрепить фундамент. Что делать гражданскому обществу, среднему классу, более молодым и образованным городским слоям, против которых власти мобилизуют фундаменталистские настроения?

Протесты и лозунг«Россия без Путина» вряд ли дадут скорый желаемый эффект. Но этот лозунг может быть реализован практически, т. е. посредством работы с первичными сообществами так, чтобы повысить их возможности обходиться без центральной власти и иждивенчества. Это активность на уровне муниципалитетов, районов, приходов, профессиональных и общественных организаций. Участие и победа на выборах, работа по изменению среды обитания, доступа к информации, общественного контроля. Это гораздо более трудоемкая, но надежная и гарантированная стратегия изменения, порождающая более современные формы практической солидарности, не требующей показательных процессов для своего поддержания.

Вадим Волков, научный руководитель Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге, проректор

2 мнение:

В тот момент, когда судья Марина Сырова признала участниц Pussy Riot виновными в уголовном преступлении, она вынесла приговор не только этим трем девушкам.

Полгода тянется это дело, которое стало даже более символическим, чем процесс над ЮКОСом. Я не знаю ни одного человека, который сказал бы, что то, что сделали Pussy Riot — это здорово. Они не герои, они не моральные авторитеты. Они поступили плохо!

Но сейчас тысячи людей стали сторонниками Pussy Riot. Потому что этот суд показал, что любого человека могут посадить за все, что угодно. Мелкая пакость и простая глупость могут сломать вам жизнь по прихоти начальства.

 Уголовно наказуемыми становятся практически любые мысли и поступки, не угодные властям. Марина Сырова вынесла приговор самому российскому суду, потому что осудила по уголовной статье людей, не совершавших уголовного преступления.

Людей обвинили и признали виновными в том, чего они ни формально, ни фактически не совершали. Мы стали свидетелями того, как в 21 веке в светской и якобы правовой и демократической стране фактически состоялся суд церковной инквизиции, где решения обосновывались фантастическими документами полуторатысячелетней давности.

Этот процесс показывает, что нашей идеологией хотят сделать христианский фундаментализм, чего так настойчиво добиваются церковные иерархи. Но одновременно этот процесс стал тяжелым ударом по Церкви. При этом позиции поповской бюрократии серьезно укрепились. Церковные чиновники сейчас станут влиятельными как никогда. Но для тысяч людей стало окончательно ясно, что наша Церковь отделена не от государства — наша Церковь сама себя отделила от Бога. Верующих не станет меньше, а вот желание ходить в храм у многих уже пропало.

Дело Pussy Riot еще больше укрепило изоляцию России от остального мира, который мало того, что считает нашу страну агрессивной и несвободной, так она еще оказывается и страной судебно-религиозного мракобесия.

Но самый тяжелый удар эта история нанесет по властям. Именно с таких дел и начинается развал власти. Мелкое, копеечное происшествие разрослось до вселенского масштаба, как из маленькой бомбы происходит атомный взрыв.

Это произошло потому, что именно на таком маленьком примере вдруг во весь рост, во всю ширь стало видно, насколько несправедливо то, как мы живем, насколько бездарна, глупа и бесчестна наша власть и то, что она устроила в нашей стране. Стало понятно, что этот процесс не последний. Но запустив эту машину репрессий, власть запустила машину саморазрушения.

Антон Орехъ, политический обозреватель