Бунт в колонии под Копейском в Челябинской области

 Т. ОЛЕВСКИЙ: Оксана, здравствуйте!

М. МАКСИМОВА: Здравствуйте!

О. ТРУФАНОВА: Здравствуйте!

Т. ОЛЕВСКИЙ: Как вы себя чувствуете после того, что с вами случилось вчера?

М. МАКСИМОВА: И расскажите, что случилось.

О. ТРУФАНОВА: Честно говоря, еще не поняла, как я себя чувствую, потому что на эмоциях.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Что происходит сейчас под Челябинском в Копейске? В честь чего все началось и что там делают все эти люди, которые скопились в таком количестве перед зоной?

О. ТРУФАНОВА: На самом деле, там скопилось за вчерашний день очень много народу, сотрудники ФСИН. Порядка 400 человек, я думаю, не меньше.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Откуда они взялись, объясните мне, пожалуйста. Это же не у всех, не все же живут в Копейске из тех, у кого кто-то содержится в Копейске. Почему они собрались там так быстро.

О. ТРУФАНОВА: Дело в том, что вчера по графику у них должен был быть день открытых дверей. То есть они должны были свидания различные проводить, принимать посылки и т.д. Но утром всех этих людей развернули. А ни ехали отовсюду, из всех городов. Их просто развернули, сказали, что никакого дня открытых дверей не будет, не будет свидания. Естественно, люди не спешили расходиться. Когда я сюда приехала, было не так много народу. Может быть, человек 50. Может, даже и меньше. Потом за час, за два часа подтянулась очень большая группа поддержки, родственники дальние и т.д.

М. МАКСИМОВА: А на каком основании был отменен день открытых дверей, когда проходили свидания с заключенными?

О. ТРУФАНОВА: Потому что уже к тому моменту заключенные, по моим сведения около 300 человек, уже объявили голодовку.

М. МАКСИМОВА: Так, а это с чем связано?

О. ТРУФАНОВА: Это связано с тем, что кого-то из их товарищей водворили в ШИЗО несколько лет назад и их избили. Адвокаты ходили, видели избытых людей.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Я так понимаю, что заключённые не верили, что они живы. Правильно я вам понимаю?

О. ТРУФАНОВА: Они хотели с ними встретиться, да. Как администрация мне сказала, когда меня пустили в колонию, якобы они не могут их показать, потому что какой-то там авторитет криминальный имеет на них влияние, дестабилизирует обстановку, и «мы, мол, на поводу не пойдем». Из ШИЗО они никого выпускать не будут. Я пыталась на здравый смысл сослаться, сказать: ребята, может как-то договариваться, может, стоит каких-то переговорщиков взять, запустить каких-то родственников, переговорить и определиться с тем, какие на самом деле требования у заключённых. Потому что мне заключенных не показали, сказав, что я негативно повлияю на это все, что они начнут при мне «вскрываться», на жалость давить и т.д.

Т. ОЛЕВСКИЙ: А кто эти люди, которых поместили в ШИЗО? Вы примерно понимаете, за что и, что называется, какой у них социальный статус?

О. ТРУФАНОВА: Я понимаю, что это за люди. Кстати говоря, в ШИЗО «шестерки» был тот самый Евгений Терехин, о котором недавно разместили видео с пытками в интернете. Он почему-то из «тройки», из СИЗО в г. Челябинске… Он написал заявление на администрацию колонии «шестерки» в связи с этим. И оказался в СИЗО «тройки». Каким-то образом его снова перевели в «шестерку».

Т. ОЛЕВСКИЙ: Обратно вернули, после того как он пожаловался на администрацию колонии.

О. ТРУФАНОВА: Это вообще в голове не укладывается. В какой-то нормальной стране вообще может быть такое? Чтоб человека, который пожаловался, написал заявление, отправили охранять к тем, на кого он написал заявление. Так получилось, что Евгения Терехина избили. Он написал заявление. Избили бутылками с водой, якобы, чтобы следов не было. Он в ШИЗО находился точно. Еще один был парень, Любисток. В первой колонии. Его перевезли в «шестерку» и сразу побили. В июле еще. Ну, что он тоже в каком-то, якобы, бунте был замешан, причастен был к голодовке какой-то. То есть «шатал режим», грубо говоря.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Если я не ошибаюсь эти зоны (ИК-1, ИК-6) находятся друг напротив друга. Это градообразующее предприятие фактически город Копейска. Я прав?

О. ТРУФАНОВА: Да, фактически градообразующее предприятие.

Т. ОЛЕВСИКЙ: И, судя по слухам (поправьте меня, если нет), это зона для первоходов, что называется, не для рецидивистов. Или я не прав?

О. ТРУФАНОВА: Да, вы правы.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Почему люди, которые оказываются первый раз на зоне, у которых еще нет такого богатого опыта пребывания в местах лишений свободы, вдруг решаются на бунт? Понятно, что бунт никогда хорошо не заканчивается для заключенных.

О. ТРУФАНОВА: Я, честно говоря, не верю, что там кто-то может послушать криминального авторитета и 300-400 человек начать голодать и т.д. Я считаю, что причина должна быть более правдоподобна. Я больше поверю в пытки. На самом деле, был еще один парень, Даниил Абакумов, который был свидетелем избиения осужденного Коровина в этой же колонии, в «шестерке». Терехин, Абакумов – я считаю, что это звенья одной цепи. Это все привело к тому, что мы вчера наблюдали.

Т. ОЛЕВСКИЙ: А какая за колонией слава тянется по учреждениям?

О. ТРУФАНОВА: Вообще плохая слава у «шестерки» сейчас. У «единицы», ИК-1, сейчас слава смягчилась, скажем так, когда Жидков, начальник главка, попал в заключение.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Да, там была такая история. Надо напомнить. Там было убито несколько заключённых, 4 человека, было серьезное расследование. В том числе, правозащитная ассоциация «АГОРА» этим занималась. Более того, там 4 сотрудника УФСИН были осуждены. Один из них, давая показания, рассказывал, что действительно там очень серьёзно избивали людей. Более того, заключенных унижали, заставляли… Это трудно понять тем, кто на воле, тем, кто никогда не был на зоне. Насколько я понимаю, их заставляли мыть туалеты. А надзиратели (они сами об этом рассказывали на суде) заставляли у них писать букву «Т». И на вопрос, зачем они так делают, отвечали: чтобы они всегда делали туалеты, потому что они хотели понизить социальный статус заключенных. Это, в принципе, издевательства, унижения и пытки, фактически. За это на первой зоне люди были осуждены. После этого смягчился режим. Знаете, что меня смущает в шестой зоне, что сейчас происходит? Трудно , я понимаю, говорить из-за забора обо всем этом. Но это случилось именно накануне дня свидания. То есть люди, которые начинали этот бунт, понимали, что они это сделают на глазах своих родственников. То есть это будет предано огласке. Это может быть фактом того, что это было инспирировано кем-то?

О. ТРУФАНОВА: Люди понимали, что по-другому на эту проблему никак не обратить внимание. Они же все пишут эти заявления, жалобы. Во всем – отказы. Я сама лично несколько раз читала заявления по факту пыток, которые ко мне приходят, обращения из «шестерки». Отовсюду отказ. Москва спускает эти обращения в Челябинск. Челябинск спускает по подследствености в Копейск. В Копейске все достаточно неоднозначно. Ответы под копирку пишутся. Причем, дублируются одинаковые ответы от Прокуратуры по надзору и СК. Слово в слово.

М. МАКСИМОВА: А чем в итоге закончилось противостояние людей, которые собрались перед входом в колонию, и ОМОНа. Я так понимаю, что пострадали не только вы?

О. ТРУФАНОВА: Да, пострадало достаточно людей. Я не знаю, сколько обратились. Со мной в очереди сидело четверо. Сначала, когда я туда приехала, были провокаторы. Но их никто не задерживал, их никто не бил.

Т. ОЛЕВСКИЙ: А что они пытались делать?

О ТРУФАНОВА: Они кричали в лицо, подходили к ОМОНу, какие-то гадости говорили. Но их никто не трогал.

Т. Олевский: А то, что кого-то из родственников затаскивали в зону, куда-то вывозили – это было?

О. ТРУФАНОВА: Да, это было. Начали машину качать. Приехал кто-то главный из полиции. Машину начали качать, парня одного схватили и отвезли в город. Я не знаю. На территорию зоны его, по-моему, не затаскивали. Его поместили в машину другую и отвезли в город.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Но вот Дмитрий нам пишет: это происходит из-за скотского отношения к заключенным со стороны УФСИН.

М. МАКСИМОВА: Оксана, была информация о том, что у входа в колонию собрались пьяные люди. И что именно тогда ОМОН начал жестко действовать, когда эти пьяные люди стали провоцировать омоновцев.

О. ТРУФАНОВА: Пьяные были сначала. Потом пьяных уже не было. Кто-то уходил, кто-то уже отвалился в машину, грубо говоря.

М. МАКСИМОВА: А кто это был? Это родственники были?

О. ТРУФАНОВА: Люди везде стояли. Наверное, кто-то погреться решил. Получается такая ситуация. Я своими глазами видела, и у меня это в голове не укладывается. Когда мы погрелись в машине, посидели полчаса, мы вышли из этой машины. И меня должны были завести туда и обратно, потому что надо было как-то договариваться. Нельзя было допускать ни в коем случае крови я разговаривала в заместителем уполномоченного по правам человека в Челябинской области Максимом Бабиным, разговаривала со всеми остальными. Я думала, что у них хватит смелости, ума договориться, пустить родственников, чтобы они пошли, поговорили с этими парнями. Хотя бы кого-то из родственников, чтобы они убедились, что все живы и здоровы. И вот в тот момент, когда я шла по направлению к зоне, буквально 30 метров мне осталось до этого ОМОНа. Я шла, по телефону говорила с Валерией Юрьевной Приходкиной, нашей правозащитницей еще одной. И ОМОНу была дана команда: «побежали, бьем». У меня было ощущение, что они на нас бегут, честно говоря.

М. МАКСИМОВА: Оксана, есть ли у вас информация, что происходит сейчас? И в колонии, и перед ней.

О. ТРУФАНОВА: Я знаю, что ночью разогнали всех родственников, били кого куда попадут. И в голову. И беременная женщина, вроде бы, пострадала. По словам родственников, опять же. И мальчик пострадал, заикается сейчас. Как мне говорят. И, кстати говоря, проезжие машины страдали. Они нещадно били по проезжим машинам, которые просто ехали по этой проезжей части.

М. МАКСИМОВА: А бил кто? Омоновцы?

О. ТРУФАНОВА: Омоновцы, да. Били палками. У них горели глаза. Я впервые в такую мясорубку попала. Команда была дана.

Т. ОЛЕВСКИЙ: То есть это нечасто происходит? Это действительно ЧП для такого города?

О. ТРУФАНОВА: Это ЧП для любого города. Вы просто не представляете, что там творилось. УФСИН пишет на пресс-релизах своих. И то, что омбудсмен наш говорит Севастьянов… Я его, конечно, уважаю. И относилась к нему до этого случая хорошо. То, что он говорит сейчас, что все под контролем… Я видела своими глазами. Если бы он это своими глазами видел, у него бы язык не повернулся так сказать.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Прокурор по надзору за местами лишения свободы сегодня ночью туда прибыл и проводит прием на территории зоны.

О. ТРУФАНОВА: Якобы. Я его там не видела. Копейск – город, который соткан из поселков. Просто людям негде больше работать. Это действительно градообразующее предприятие.

М. МАКСИМОВА: Оксана, что будете делать дальше?

О. ТРУФАНОВА: Дальше будем пытаться как-то решить. Думать, что делать дальше. Выведен ли ОМОН из зоны. Насколько я знаю, сейчас заключенных некоторых повезли по направлению к Перми в автозаках. Я не знаю, правда ли это. Но есть такая информация. И мне звонили люди, которые утверждали, что едут за этими автозаками.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Вывозят из зоны или вывозят задержанных перед зоной?

О. ТРУФАНОВА: Вывозят заключенных из зоны. Насколько это правда, я не знаю. Будем выяснять.

Т. ОЛЕВСКИЙ: А насколько это законно так перемещать заключенных?

О. ТРУФАНОВА: Я даже не могу об этом судить. Думаю, что, возможно, и законно. Такая практика есть.

http://www.echo.msk.ru/programs/razvorot-morning/955194-echo/ «25» ноября 2012 года