Решение ЕСПЧ по делу о теракте в Беслане вступило в силу
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге 19.09.2017г. отказался передать в Большую палату жалобу на нарушение прав пострадавших в результате теракта в Беслане в 2004 году, сообщается в опубликованном сообщении суда.
Таким образом, решение, вынесенное Страсбургским судом в июле этого года, вступает в законную силу.
Европейский суд по правам человека своим решением от 13.04.2017г. удовлетворил иск группы российских женщин, дети которых погибли во время штурма захваченной террористами школы в Беслане в сентябре 2004 года. В единогласно принятом решении суд подверг резкой критике действия российских властей при проведении контртеррористической операции и обязал Россию выплатить 2.95 миллиона евро компенсаций семьям погибших.
Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков назвал выводы суда «абсолютно неприемлемыми». Минюст России пообещал обжаловать постановление в Большой палате Европейского суда.
Содержание вынесенного ЕСПЧ вердикта изложено в пространном пресс-релизе, опубликованном 13 апреля на сайте Европейского суда по правам человека, вместе с переводом на русский язык:
«Дело касалось захвата террористами школы в г. Беслане, Северная Осетия – Алания (Россия), в сентябре 2004 г. В течение более пятидесяти часов тяжеловооруженные террористы удерживали в заложниках свыше тысячи человек, большинство из них — дети. После произошедших взрывов, пожара и боестолкновения, более 330 человек погибли (включая более 180 детей) и свыше 750 были ранены. Жалоба в Европейский Суд была подана 409 гражданами России, которые находились в заложниках и(или) получили ранения в ходе событий, или родственниками погибших.
В сегодняшнем постановлении по делу Тагаева и другие против России (жалобы № 26562/07, 14755/08, 49339/08, 49380/08, 51313/08, 21294/11 и 37096/11) Палата Европейского Суда по правам человека пришла к следующим выводам. Единогласно,
— Суд нашел нарушение статьи 2 (право на жизнь) Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в связи с непринятием превентивных мер. Власти располагали достаточно конкретной информацией о планируемом в регионе террористическом акте против образовательного учреждения. Тем не менее, не были предприняты достаточные шаги для того, чтобы пресечь сбор и подготовку террористов, их передвижение в день нападения; не были усилены меры безопасности в школе; ни администрация школы, ни население не были предупреждены об угрозе. Суд, кроме того, единогласно установил нарушение статьи 2 в ее процессуальном аспекте, прежде всего, в связи с тем, что проведенное расследование не позволило установить, было ли применение силы представителями власти обоснованным в сложившихся обстоятельствах.
Пятью голосами против двух, Суд также установил нарушение статьи 2 Конвенции в связи с серьезными недостатками в планировании и руководстве операцией по спасению заложников. Оперативному штабу операции не хватало формального руководства, что обусловило недостатки в процессе принятия решений и координации деятельности заинтересованных ведомств.
Пятью голосами против двух, Суд также установил нарушение статьи 2 Конвенции в части применения силами безопасности летальных средств. В отсутствии должного правового регулирования, по зданию школы велся огонь из тяжелого вооружения, такого как танки, гранатометы и огнеметы. Это отразилось на количестве жертв среди заложников, и привело к нарушению требований статьи 2, согласно которым применение силы, опасной для жизни, должно быть не более чем «абсолютно необходимым».
Принимая во внимание компенсацию, предоставленную пострадавшим в Российской Федерации и различные внутригосударственные процедуры, направленные на установление обстоятельств произошедшего, Суд установил, шестью голосами против одного, что в данном деле отсутствовало нарушение статьи 13 (право на эффективное средство правовой защиты). В рамках статьи 46 (обязательная сила и исполнение постановлений), Суд указал на необходимость принятия мер, направленных на осмысление произошедшего, повышение уровня применимых правовых и организационных стандартов и предотвращение подобных нарушений в будущем. Суд также указал, что требования к продолжающемуся расследованию должны определяться в свете выводов Суда об уже установленных недостатках следствия.
Основные факты
Рано утром 1 сентября 2004 г. свыше тридцати тяжеловооруженных террористов пересекли административную границу Ингушетии и Северной Осетии. В 9 утра во дворе школы № 1 г. Беслана началась торжественная линейка по случаю начала учебного года. Спустя несколько минут, террористы окружили собравшихся и загнали свыше 1100 человек, из них примерно 800 детей, в спортивный зал школы. Террористы превратили школу в импровизированный укрепленный пункт и заминировали спортивный зал. Они казнили несколько заложников и отвергли все предложения, направленные на улучшение положения захваченных людей. Начиная со 2 сентября, заложникам перестали давать даже питьевую воду. Здание школы было оцеплено силами безопасности. Для руководства операцией был создан оперативный штаб (ОШ), которым предпринимались попытки проведения переговоров с террористами, выдвинувшими ряд политических требований.
3 сентября, в 13.00, в спортзале прогремели два мощных взрыва. Заложники начали выбегать через пролом в стене, террористы открыли по ним огонь, в связи с чем завязалась перестрелка с силами безопасности, которым был отдан приказ на штурм. Многим террористам удалось выжить в первых взрывах. Собрав группу оставшихся в живых заложников в спортивном зале (около 300 человек), они заставили их перейти в другие помещения школы. Погибшие, раненые и контуженные остались в спортзале. Там начался и распространился пожар, и около 15.30 произошло обрушение крыши спортзала.
Тем временем, силы безопасности продолжали наступление на террористов. В ходе тяжелого боя, им удалось занять здание и спасти выживших заложников. Более 330 человек погибли и сотни получили ранения. Среди погибших было 12 сотрудников сил безопасности, еще более 50 получили ранения. Один из террористов был захвачен живым, остальные были убиты.
Эти события стали предметом нескольких разбирательств. В первом возбужденном уголовном деле (№ 20/849) следствие пришло к выводу о законности и обоснованности действий должностных лиц в сложившейся ситуации; не было установлено причинно-следственной связи между их действиями и наступившими негативными последствиями. Расследование этого дела до настоящего времени не окончено. Отдельные уголовные дела были возбуждены против выжившего террориста, г-на Кулаева (в 2006 году приговорен к пожизненному лишению свободы), сотрудников отделения милиции г. Беслана (амнистированных по предъявленным им обвинениями в халатности) и сотрудников отделения внутренних дел в Ингушетии (оправданных по обвинению в халатности).
Группа заявителей подала гражданские иски против Министерства внутренних дел России и его регионального Управления в Северной Осетии, однако, в удовлетворении их требований им было отказано. Доклады о произошедшем были подготовлены специальными комиссиями, созданными Парламентом Северной Осетии и Федеральным Собранием Российской Федерации. Один из депутатов Государственной Думы, г-н Юрий Савельев, подготовил отдельный доклад, в котором он выразил несогласие с выводами комиссии, в работе которой он принимал участие.
Жертвы террористической атаки получили различные компенсационные выплаты, в том числе, средства, собранные в качестве гуманитарной помощи. В период с 2004 по 2010 года Правительством Российской Федерации был предпринят ряд мер социальной поддержки населения г. Беслана.
Жалобы, процедура и состав Суда
Заявители образуют две группы: «первая группа» — заявители, представленные EHRAC/Международным правозащитным центром Мемориал; и «вторая группа» — заявители, чьи интересы представлены практикующими в г. Москве адвокатами.
Со ссылкой на статью 2 Конвенции, все заявители утверждали, что государство не выполнило обязательство по защите жертв от установленного риска для жизни, и не провело эффективное расследование событий. Первая группа заявителей также утверждала, что многие аспекты планирования и руководства операцией по спасению заложников имели недостатки, и что неизбирательного и непропорциональное применения силы властями привело к гибели заложников. Первая группа также жаловалась на нарушение статьи 13 (право на эффективное средство правовой защиты).
Семь жалоб были поданы в Европейский Суд по правам человека в период с июня 2007 года по май 2011 года. Дело было коммуницировано Правительству России 10 апреля 2012. Публичное слушание по вопросу о приемлемости и существу дела состоялось в Суде 14 октября 2014. Решение Палаты Суда о приемлемости было вынесено 2 июля 2015.
Постановление было вынесено Палатой из семи судей в следующем составе: Линос-Александр Сицилианос (Греция), Преседатель, Мирьяна Лазарова Трайковска (Бывшая югославская республика Македония), Ханлар Хаджиев (Азербайджан), Юлия Лаффранк (Эстония), Пауло Пинте де Албукерке (Португалия), Эрик Мёзе (Норвегия), Дмитрий Дедов (Россия),
при участии Абеля Кампоса, Секретаря Секции.
Решение Суда
Право на жизнь – обязательство по защите жизни (статья 2)
Суд установил, что, по крайней мере, за несколько дней до нападения, власти располагали достаточно конкретной информацией о планируемой в регионе террористической атаке, связанной с открытием учебного года в образовательных учреждениях, и сравнимой с предыдущими крупными нападениями чеченских сепаратистов, которые включали захват заложников в общественных местах и большое число жертв.
Перед лицом такой угрозы, можно было обоснованно ожидать, что некоторые превентивные и защитные меры коснутся всех образовательных учреждений в регионе, и будет предпринят ряд иных шагов по обеспечению безопасности. Определенные меры были приняты, но, в целом, имевшие место превентивные усилия, в свете обстоятельств дела, могут быть охарактеризованы как недостаточные. В частности, охрана школы не была усилена; местное отделение милиции не приняло мер по снижению рисков; администрация школы и ее посетители не были предупреждены об угрозе; не был определен единый командный орган, ответственный за ситуацию. В нарушение статьи 2 Конвенции, власти, таким образом, не реализовали меры по предотвращению или минимизации риска, информация о котором имелась в их распоряжении.
Право на жизнь – обязательство расследования (статья 2)
Суд выявил ряд серьезных недостатков в расследовании нападения. Во-первых, не было проведено должного исследования причин смерти погибших. Власти не провели полную судебно-медицинскую экспертизу жертв (с тем, чтобы, к примеру, идентифицировать и сопоставить внешние объекты, такие как пули и осколки) и не зафиксировали надлежащим образом расположение тел большинства погибших заложников. Причины смерти не были доподлинно установлены в отношении трети погибших. Во-вторых, органы расследования не обеспечили сохранность и фиксацию иных доказательств, прежде чем картина места происшествия была необратимо изменена работой тяжелой техники, а также в связи со снятием оцепления на следующий день после спасательной операции, что негативным образом сказалось на последующем анализе событий.
В-третьих, следствием не был в должной мере исследован вопрос о применении силы представителями власти, несмотря на наличие веских доказательств использования ими оружия, которое могло неизбирательно причинить вред людям, находящимся внутри здания, такого как гранатометы, огнеметы и танк.
В частности, не было составлено единого сводного реестра оружия и боеприпасов, использованных в ходе операции, не были установлены лица, применявшие их, а также время и место их применения. Отсутствие таких объективных сведений не позволило прояснить ключевой аспект рассматриваемых событий и обосновать выводы об индивидуальной и коллективной ответственности. Наконец, следствие и суды неоднократно отказывали заявителям в доступе к некоторым ключевым экспертным заключениям, касающимся применения силами безопасности летальных средств, а также о причинах первых взрывов в спортзале. Ограничение доступа заявителей к экспертным заключением и невозможность оспорить их были неоправданными.
Суд пришел к выводу о нарушении статьи 2 Конвенции в связи с «неэффективностью» проведенного расследования, поскольку оно было не в состоянии дать ответ на вопрос об обоснованности применения силы представителями власти в данной ситуации. Суд также отметил, что требование общественного контроля за расследованием было нарушено в связи с ограничением доступа заявителей к некоторым ключевым материалам дела.
Право на жизнь – планирование и контроль операции (статья 2)
Суд установил, что российские власти, в нарушение статьи 2 Конвенции, не осуществили должное планирование и проведение спасательной операции, с тем, чтобы минимизировать риск для жизни заложников. Соответствующие недостатки были обусловлены действиями ОШ, органа, ответственного за проведение операции. Имели место задержки в организации ОШ, неясность относительно его руководства и состава, а также отсутствие каких-либо протоколов и письменных решений, указывающее на отсутствие формализованной ответственности. Отсутствие формального руководства привело к серьезным недостаткам в процессе принятия решений и координации вовлеченных ведомств. Среди прочего, оно негативно сказалось на возможности координировать работу медиков, спасателей и пожарных. Суд не смог избежать вывода о том, что отсутствие координации и ответственности в некоторой степени внесло свой вклад в трагический исход событий.
Право на жизнь – применение силы (статья 2)
Во-первых, Суд пришел к выводу о том, что использование силами безопасности летального оружия, в некоторой степени, отразилось на числе жертв среди заложников. Заявители, со ссылкой на показания ряда свидетелей, утверждали, что огонь по зданию из оружия неизбирательного действия велся в то время, когда там находились террористы и заложники, и что следствие не провело всестороннего исследования этих сведений. Кроме того, доклады Парламента Северной Осетии и г-на Савельева содержали аналогичные выводы. Расследование не установило обстоятельств применения силы и не провело всестороннего исследования этой информации. Одновременное наличие неопровергнутых доказательств, указывающих на применение неизбирательного оружия по школе, когда террористы и заложники находились внутри, отсутствие надлежащего установления причин смерти и обстоятельств использования вооружения, позволяют сделать ряд выводов.
Суд установил, что Россия не обеспечила эффективные правовые гарантии от произвольного применения силы, поскольку в применимом законодательстве отсутствовали важнейшие принципы ограничения применения силы в рамках законных антитеррористических операций. В совокупности с широким иммунитетом от ответственности за причинение вреда в ходе антитеррористических операций, подобное положение вещей привело к опасному пробелу в регулировании ситуаций, представляющих угрозу для жизни, и оказало непосредственное влияние на соответствующие выводы Суда.
Все названное выше, в сочетании с недостатком ответственности и координации в действиях ОШ, привело к ситуации, когда решения о применении силы принимались непосредственно руководителями штурма. Однако материалы, содержащие их объяснения относительно принятых решений, крайне малочисленны. В свете доступной информации об использовании неизбирательного оружия, отсутствие таких пояснений привело Суд к выводу о том, что власти Российской Федерации не предоставили «удовлетворительного и убедительного объяснения» тому, что сила, примененная в ходе операции, была не более чем абсолютно необходима. Кроме того, Суд заключил, что хотя решение прибегнуть к применению летальной силы было обоснованным в рассматриваемой ситуации, широкое применение оружия взрывного и неизбирательного действия не может расцениваться как абсолютно необходимое, в связи с чем имело место нарушение статьи 2 Конвенции.
Право на эффективное средство правовой защиты (статья 13)
Заявители жаловались на нарушение статьи 13 в связи с двумя принципиальными обстоятельствами: что они не могли получить компенсацию за счет лиц, чьи действия, предположительно, носили незаконный характер, а также, что им не был предоставлен доступ к информации, находящейся в распоряжении властей.
В части, касающейся компенсации, Суд отметил, что заявители получили компенсацию от государства как жертвы террористического акта; им также была предоставлена компенсация в рамках гуманитарной помощи; они были наделены процессуальным статусом в рамках уголовного судопроизводства в отношении г-на Кулаева (где они могли также заявить требования о возмещении ущерба). Суд отказался сделать вывод о том, что отсутствие прогресса в расследовании некоторых важных обстоятельств в уголовном деле № 20/849 преградило заявителям доступ к получению компенсации.
Относительно жалобы на доступ к информации, Суд отметил, что потерпевшие имели доступ к доказательствам, содержащимся в уголовном деле № 20/849, уголовном деле против г-на Кулаева и материалах двух уголовных дел против сотрудников милиции. Суд также отметил объемные и подробные исследования, проведенные комиссиями Парламента Северной Осетии и Федеральным Собранием Российской Федерации, включая отдельный доклад г-на Савельева. Данные доклады обеспечили доступ к информации о серьезных нарушениях прав человека, которые в противном случае остались бы недоступными.
На основании сказанного выше, и в той мере, в которой вопросы, поднятые в жалобах, не были разрешены в рамках процессуального аспекта статьи 2, Суд не нашел нарушения статьи 13 Конвенции.
Справедливая компенсация (статья 41)
Суд обязал Российскую Федерацию выплатить заявителям сумму в общем размере 2 955 000 евро в качестве компенсации морального вреда, и 88 000 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек.
Индивидуальные суммы компенсаций были определены исходя из степени страданий заявителей и с учетом мер, принятых Россией в целях компенсации и реабилитации жертв.
Обязательная сила и исполнение постановления (статья 46)
В рамках статьи 46 (обязательная сила и исполнение постановлений), Суд указал на необходимость принятия мер, направленных на осмысление опыта случившегося, повышение уровня применимых правовых и организационных стандартов и предотвращение подобных нарушений в будущем. Суд также указал, что требования к продолжающемуся расследованию должны определяться в свете выводов Суда об уже установленных недостатках следствия.
Особые мнения
При вынесении постановления были выражены два частично несовпадающих с большинством мнения – судьями Хаджиевым и Дедовым и судьей Пинто де Альбукерке. Мнения опубликованы вместе с текстом постановления».
http://news.israelinfo.co.il/world/66369 «22» сентября 2017 года