Ошибка длиной в 12 лет строгого режима — 2. Свидетель из сумасшедшего дома
В Смоленском областном суде продолжается процесс по пересмотру приговора двум жителям Смоленска, которые доказали, что 12 лет назад их осудили на основании ложных показаний. В суде неожиданно появился новый подозрительный свидетель, который находится в сумасшедшем доме.
Эта история началась 15 лет назад. Утром 11 октября 2002 года на дороге Брянск-Смоленск неизвестными были расстреляны криминальный авторитет Владимир Винокуров и его водитель. В августе 2003 года по обвинению в этих убийствах были арестованы двое: местный предприниматель Игорь Рябоконь и безработный Юрий Стаценко, которые знали Винокурова. Им также были предъявлены обвинения в похищении первого вице-президента компании «Лукойл» Сергея Кукуры. Топ-менеджера нефтяной компании похитили 12 сентября 2002 года. Правда, спустя две недели его отпустили без выкупа. Следствие считало, что мотивом убийства могло быть желание обвиняемых опередить криминального авторитета — он якобы был недоволен, что они похитили Кукуру, не предупредив его, а потом Кукуру отпустили, а денег с него не взяли. Вот Винокуров и собирался с ними «разобраться». И они решили его убить. Все обвинение было построено лишь на показаниях двух засекреченных свидетелей.
И в сентябре 2005 года Смоленский областной суд вынес приговор: Рябоконя и Стаценко оправдали по эпизоду похищения Кукуры, но осудили за убийство Винокурова и его водителя. Игорь Рябоконь получил 20 лет колонии строгого режима, а Юрий Стаценко — 19.
Старые лжесвидетели
А спустя семь лет, 25 января 2012 года, в прокуратуру Смоленской области поступили явки с повинной от Романа Пинчукова и от Александра Ковалева.
Пинчуков писал, что в 2005 году он дал ложные показания о том, что видел, как Рябоконь и Стаценко расстреляли смоленского криминального авторитета и его водителя. На самом деле он никак не мог быть очевидцем этого убийства, потому что с декабря 2001 года по 28 ноября 2003 года проходил срочную службу в Мурманской области и из воинской части никуда не отлучался. После демобилизации Пинчуков приехал в Смоленск и там в конце 2003 года вместе со своими приятелем Ковалевым познакомился с адвокатом Вадимом Прокоповичем. Тот представлял интересы брата убитого Винокурова и предложил двум приятелям за деньги дать показания против Стаценко и Рябоконь. Адвокат готовил их к даче показаний около месяца. Он дал им два листа с напечатанным текстом. Приятели заучили показания, а листы сожгли. Адвокат Прокопович отвез их в прокуратуру, где они дали показания под вымышленными фамилиями «Михайлов» и «Кунцевич».
Они просили об этом следователя, заявляя, что боятся за свою жизнь. Такие же показания они дали и в суде. Адвоката Прокоповича взорвали в его собственной машине в 2009 году.
Эти горесвидетели решились на чистосердечные признания через семь лет после приговора: они узнали, что прошел срок давности, и их уже не смогут привлечь к уголовной ответственности за лжесвидетельство.
Следственным комитетом Смоленской области и прокуратурой была проведена тщательная проверка, которая подтвердила, что Пинчуков действительно не мог находиться на месте убийства Винокурова — в тот день он был за десятки тысяч километров от Смоленска в воинской части.
Еще через пять лет после многочисленных жалоб и заявлений осужденных заместитель генпрокурора России Владимир Малиновский обратился в Верховный суд России с просьбой отменить приговор Смоленского областного суда и передать уголовное дело об убийстве Винокурова на новое судебное разбирательство в тот же Смоленский областной суд.
И вот в начале февраля 2017 года начался новый судебный процесс — обвиняемых привезли из колоний.
Роман Пинчуков выступил в суде и подтвердил, что лжесвидетельствовал на первом процессе.
Второй лжесвидетель Иван Ковалев приехал на суд в нетрезвом состоянии, и его не смогли допросить.
Потом судья Кардацкий неожиданно ушел в отпуск почти на два месяца. Защита обвиняемых заподозрила неладное.
Новый лжесвидетель?
4 сентября судебный процесс возобновился, но второй лжесвидетель Михайлов опять не явился на заседание. Его не смогли найти ни судебные приставы, ни сторона защиты.
Вместо него прокуратура заявила нового свидетеля. Некоего Сергея Максименкова, жителя Смоленска.
Этого свидетеля из московского СИЗО привезли в наручниках оперативники, которые заняли свободные места в полупустом зале судебного заседания.
Сергей Максименков не значился в списке свидетелей, которых должна была вызвать на суд сторона обвинения. Впрочем, его фамилия фигурировала в обвинительном заключении по делу об убийстве Винокурова, составленном следствием еще в 2005 году. Но тогда Максименкова найти не смогли, и его дело было выделено в отдельное производство.
В 2017 году он странным образом появился на этом процессе не в качестве обвиняемого в убийстве, а в качестве свидетеля. Но в наручниках.
Отвечая на вопросы прокурора, адвокатов и судьи, Максименков рассказал, что его задержали в Смоленске в августе 2016 года. Обвинили в убийстве, но в другом, совершенном в 2007 году. Пробыл Максименков в смоленском СИЗО совсем недолго. Не успел он освободиться, как был снова задержан. Но уже московскими оперативниками и отвезен в московское СИЗО-5.
Отвечая на вопросы об убийстве Винокурова, свидетель сказал, что вместе с подсудимыми Рябоконем и Стаценко он похитил топ-менеджера «Лукойла» Сергея Кукуру, а потом вместе с ними участвовал и в убийстве Винокурова.
— Где вы были все это время, начиная с 2002 года, пока вас не задержали? Почему вас не могли найти? — спрашивали свидетеля на суде.
— Находился в розыске, не скрывался, жил в Смоленске.
Адвокат Игоря Рыбоконя Александр Иванов отмечает, что рассказ Максименкова об обстоятельствах убийства Винокурова получился каким-то невнятным, как будто он «плохо заучил слова». Он говорил, что был на месте убийства Винокурова, но не помнил, кто же конкретно в него стрелял. Кроме того, он утверждал, что участвовал вместе с подсудимыми в похищении Кукуры.
«Для того, чтобы выяснить, не являются ли показания Максименкова лжесвидетельством, необходимо проверить их на месте убийства, привезти его туда, чтобы он показал, кто где стоял, что он видел», — говорит адвокат Александр Иванов. Но, похоже, суд не собирается проверять эти показания. Тем более до сих пор не понятен статус самого Максименкова. Кто он: обвиняемый в убийстве? Соучастник? Или его перевели в ранг свидетеля, потому что он дал нужные следствию показания, а сам он обвиняется по другому делу?
И еще: Максименко говорит, что он участвовал в похищении Кукуры. Но суд оправдал обвиняемых по этому эпизоду. Значит, следствие должно проверять показания Максименкова и возбуждать дело по новым обстоятельствам и заново расследовать похищение Кукуры. А иначе как можно верить показаниям Максименкова в отношении убийства Винокурова, если его показания в отношении похищения Кукуры сомнительны? Ведь приговором суда установлено, что ни Стаценко, ни Рябоконь, а следовательно и Максименко не причастны к похищению Кукуры.
Если судья Смоленского суда Кардацкий признает подсудимых виновными в убийстве Винокурова исключительно на основании показаний Максименкова (а других доказательств в деле нет(!) вряд ли этот приговор устоит в Верховном суде.
Свидетель из сумасшедшего дома
Несколько дней назад члены ОНК Москвы навестили Сергея Максименкова в «Кошкином доме». Так называется психиатрическая больница в СИЗО «Бутырка».
«Врачи говорят, что его состояние — нестабильно, он находится на особом контроле у психиатров, — рассказала Открытой России член ОНК Москвы Когершин Сагиева. — Вены он вскрыл в СИЗО-5 после того, как написал признательные показания по делу об убийстве в Смоленске. Я спросила его, вспомнил ли он про подельников, а он ответил, что там была драка, а вообще он толком не помнит, что конкретно подписал и какие признательные показания дал».
Получается, что взамен двух лжесвидетелей, давших нужные следствию показания за деньги и впоследствии от них отказавшихся, обвинение нашло третьего психически нездорового лжесвидетеля.
Иначе как скандалом ситуацию в Смоленском областном суде назвать нельзя. Беспрецедентный случай: справедливость наконец восторжествовала — Генпрокуратура и Верховный суд усомнились в справедливости приговора, вынесенного на основании лжесвидетельств и отправили дело на пересмотр.
Но Смоленский областной суд вместо того, чтобы рассмотреть дело в соответствии с законом, с непонятным упорством, презирая закон и право, идет на поводу у обвинения.
Судья уходит в длительный отпуск, откладывает процесс для того, чтобы прокуроры и оперативники успели подготовить нового лжесвидетеля. Но и здесь вышла накладка. Свидетель чуть не покончил с собой и попал в психушку.
В чем дело? Почему судья и прокуроры не хотят соблюдать закон?
Цена вопроса — шесть миллионов рублей
Цена вопроса — 14 лет лишения свободы за преступления, которые подсудимые, вероятно, не совершали.
Но есть и другая цена, которую пришлось бы выплатить российскому Минфину, если бы Смоленский суд оправдал фигурантов дела.
Из практики решений по выплате компенсации несправедливо осужденным: один день под стражей оценивается в 700 рублей. Известны случаи, когда люди, которые провели под стражей четыре года, а потом были оправданы и реабилитированы судом, получили миллион рублей компенсации. Это значит, что Игорь Рябоконь и Юрий Стаценко в случае оправдания могут получить в три-четыре раза больше. То есть чуть больше трех миллионов рублей каждый. Но разве эта сумма равноценна 14 годам несвободы?
Конечно, нет.
Думаю, что подсудимым не нужны эти деньги. Им нужна свобода.
Но Смоленский суд и гособвинение не собираются их освобождать. И дело здесь не в шести миллионах рублей. Ведь в случае оправдания невиновных и признания судебной ошибки кто-то из судейских и прокурорских должен будет ответить своей должностью и карьерой. Значит, все дело в чести мундира.
Иначе зачем они привлекают к делу нового лжесвидетеля из сумасшедшего дома?
Ошибка длиной в 12 лет строгого режима
Пересмотр приговора по вновь открывшимся обстоятельствам — такое бывает крайне редко. Случается, что прокуратура возобновляет производство по делу в силу вновь открывшихся обстоятельств, но, как правило, для того, чтобы обвинить в преступлении, реже — чтобы в итоге через новый судебный процесс оправдать. Как известно, число оправдательных приговоров в России стремится к нулю, хотя эксперты говорят о 20% судебных ошибок.
Юридический «футбол»
Но смоленские прокуроры очень долго не хотели признавать очевидное.
После того, как «Михайлов» и «Кунцевич» рассказали о своем лжесвидетельстве, было вынесено постановление с отказом о возбуждении против них уголовного дела. Ирина Минина подала заявление в Смоленскую прокуратуру с просьбой возбудить дело по вновь открывшимся обстоятельствам, — раз было лжесвидетельство, значит, ее брат невиновен. Но прокуратура тут же отменила постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела по лжесвидетельству. И так длилось четыре года — за это время следователь вынес больше 20 постановлений, прокуратура их отменяла. В какой-то момент под натиском заявлений Ирины Мининой и ее адвоката прокурор Смоленской области возбудил таки уголовное дело по вновь открывшимся обстоятельствам, отправил документы в Генпрокуратуру, а Генпрокуратура отфутболила их назад, на новые проверки в Смоленск.
Бывшие лжесвидетели вновь и вновь давали показания, против Ирины Мининой возбуждали уголовные дела, обвиняли ее в разглашении гостайны, в подделке протоколов. Все эти годы она боролась за брата и за себя. В результате все уголовные дела против нее были закрыты.
А 31 октября 2016 года заместитель Генпрокурора России Владимир Малиновский обратился в Верховный суд России с просьбой отменить приговор Смоленского областного суда и передать уголовное дело об убийстве Винокурова на новое судебное разбирательство в тот же Смоленский областной суд.
12 лет спустя
Новый судебный процесс на основе прежнего обвинительного заключения с теми же показаниями, которые, по сути, были признаны лжесвидетельствами и Генпрокуратурой, и Верховным судом начался в Смоленском областном суде в начале февраля 2017 года.
Понимали ли судьи Верховного суда, что, отправляя дело в тот же суд, они могут столкнуться с конфликтом интересов?
Председателем суда является тот же человек, который руководил судом 12 лет назад, когда выносился обвинительный приговор по этому делу. В прокуратуре еще работают те же люди, которые тогда поддерживали обвинение. По закону, Верховный суд мог направить дело для рассмотрения в суд другого региона. Но почему-то этого не сделал, как будто бы говорил: мы отправляем дело к вам, а вы сами разбирайтесь с тем, что ранее натворили.
Вот в Смоленском областном суде и разбираются.
«Создается впечатление, что суд и гособвинение затягивают процесс, дело рассматривается очень медленно, — рассказывает адвокат Иванов. За пять месяцев мы допросили всех свидетелей обвинения. За это время некоторые из тех, кто давал показания в прошлом процессе, уже умерли. Мы смогли допросить всего человек восемь, не больше. Никто из них не был очевидцем убийства, они ничего не сказали о причастности подсудимых к гибели Винокурова и его водителя. Они смогли лишь подтвердить факт самого убийства. Успели мы также допросить лишь одного лжесвидетеля. А потом судья неожиданно ушел в отпуск на два месяца».
Спрашиваю у адвоката Иванова, почему прокуроры в самом начале нового судебного процесса не отказались от обвинения, ведь это было бы логично после того, как Генпрокуратура фактически признала, что лжесвидетельства легли в основу приговора.
Адвокат Иванов объясняет: «Я об этом в самом начале говорил прокурорам, но они так не считают. Они подробно и с пристрастием допрашивали свидетеля Пинчукова, который на первом суде давал показания под псевдонимом, а теперь отказался от этих показаний. Их огласили, и прокуроры стали его спрашивать, подтверждает ли он эти свидетельства. Пинчуков отвечал, что действительно говорил такие слова на суде, но это ложь. Адвокат потерпевшей стороны научил его в деталях, какие показания следует давать, этот же адвокат нарисовал ему схему места преступления, которую Пинчуков потом нарисовал следователю в подтверждение своих слов. Но на самом деле ни он, ни второй лжесвидетель не были очевидцами убийства».
Удивительное дело: суд отказался допросить этого второго свидетеля, хотя он специально приехал в Смоленск из Москвы и был готов выступить в суде вместе с Пинчуковым. Судью не остановило то, что этот свидетель — дальнобойщик и в следующий раз его будет трудно найти, чтобы вызвать на процесс.
Ведь, как выяснилось, единственные доказательства вины, на которых основан приговор, оказались лжесвидетельствами, но, похоже, система сопротивляется, она категорически не хочет оправдания невиновных. Почему?
В этом беда нашей правоохранительной и судебной системы: ведь если на новом процессе оправдают осужденных, отсидевших уже 14 лет, то тогда за судебную ошибку придется отвечать не только выплатой огромных денежных компенсаций, но, возможно, «полетят головы» тех, кто фальсифицировал дело на следствии, утверждал обвинение в прокуратуре и вел дело в суде.
Оправдательный приговор не нужен никому, кроме самих подсудимых и их близких.
«Мне уже надоело слышать о том, что половина осужденных в России — невиновны, значит, и мой брат должен сидеть», —возмущается Ирина Минина. Эту фразу, звучавшую на разные лады, она слышала все эти годы в разных чиновничьих кабинетах. Ее уговаривали перестать жаловаться и надеяться лишь на условно-досрочное освобождение для брата.
Ирину такой вариант не устраивал: упорно и последовательно вместе с адвокатом брата она добилась почти невозможного — фактически заставила Генпрокуратуру и Верховный суд признать, что в 2005 году была совершена судебная ошибка.
Как же теперь заставить Смоленский областной суд поступить по закону, а не продолжать защищать честь мундира и тех, кто фальсифицировал дело по убийству и отказался искать настоящих преступников?
https://openrussia.org/notes/712027/ «06» октября 2017 года